— Эйда, — служитель Матери-Земли понизил голос до предела, — впереди на дороге — засада. Вам придется нести ребенка, я веду обеих лошадей.

— Далеко?

— Миль пять-шесть, — честно ответил Рунос.

Жанна не сможет скрыть его отсутствие дольше полудня. Разве что закричит из-за двери, чтобы принцессу и ее личного врача не беспокоили до завтра. Она так и сделает — если захочет. Но вот Карл точно не захочет так долго обходиться без целителя.

Вряд ли удастся утаить пропажу королевского врача и от Мальзери, но об этом подумаем позже. Сначала нужно хоть попытаться вытащить отсюда ни в чём не повинную девушку и ее дочь!

— Не волнуйтесь, Эйда, — Рунос на миг сжал ее ледяную руку. — Мы просто постараемся их обойти и вернуться на дорогу. Засаду в двух местах на одной дороге не устроят даже змеепоклонники. Не тысячи же людей они под Лютеной собрать успели!

Будем надеяться, что их вообще — не тысячи — во всём Эвитане. Иначе стоит всерьез задуматься, как спасать мир, где каждый десятый — змеиный жрец?

И обходить придется за полмили, не меньше. Ветер может смениться в любой миг. Лучше не рисковать. Уровень врагов Руносу пока неизвестен. А Лес Белой Матери остался позади.

2

Новая засада дожидалась впереди. Обычная, стандартная и до боли обидная — укрылись в лесу солдаты в простых плащах. И кинулись теперь на беглецов с двух сторон.

Сила — великая вещь. Вот только чувствует она лишь другую Силу. А в этих мерзавцах магии — ни капли.

Чем бы ни занимался их хозяин Мальзери — сами они Знаком Змеи не помечены. Всего лишь исполняют приказ. Но вреда от них ничуть не меньше, чем от жрецов с серпами.

Вот и всё. Серое небо, лесная дорога, полный дикого ужаса взгляд Эйды — крепче прижавшей дочь к груди. Своего ребенка девушка убить не сможет, что бы Рунос ей ни сказал, но драться — готова. Вот только как? Одной рукой держа в седле дочь, а другой — поводья? И еще пытается в таком положении дотянуться до кинжала! Порежет себя или лошадь.

— Скачи вперед и не оглядывайся… Я задержу!

Она всё же обернулась — уже на скаку. Но не потеряла ни мига. Какая мать станет медлить, спасая дитя?

Рунос развернул коня и поскакал прямо на ближайшего. С расстояния — расстреляют, а вот с трех шагов… с двух…

Уже не станут!

Рунный посох взвился в воздух. Убивать нельзя — потеряешь больше, чем жизнь. Но вот драться — никто не запрещал.

3

Трясина мерзко хлюпает, засасывает, тянет в бездну… Не отпускает!

В небесах Дракон и Волк истекли кровью. В тот день Четверо связали себя клятвой. Себя и Пятого. Того, кто не клялся и ни в чём не виноват, но на него пало чужое проклятие. Потому что один из Четверых — еще и проклят. Он посмел оскорбить Древних Богов. Осквернил святилище. Один из Четверых проклят, и с ним вместе проклят Пятый…

Тьму режет Свет! Яркий, слепящий… теплый.

— Очнулся!

Действительно — свет. Солнечный. Прямо в лицо. И в золотом ореоле, как в нимбе, — лицо Анри Тенмара.

Темные круги под глазами, заострившиеся скулы. Не спал всю ночь? Из-за едва не отбросившего (наконец-то!) копыта врага?

А солнца, кстати, в лазарете нет — окно завешено. Просто после полной тьмы и сальная свеча кажется майским костром…

— Очнулся.

А глаза всё же лучше зажмурить! Почти.

— Пей! — рука врага подносит кружку. Слишком благородного врага.

Чем отдавать тебе долг, Тенмар?

Питье — горько-терпкое.

Действительно — легче. По чуть-чуть, по дюйму трясина разжимает ледяную хватку. И озноб проходит. Кажется…

— Опять болото?

И что отвечать?

— Да, — Роджер откинулся на подушки. Мягкие, теплые. И наконец-то можно вновь прикрыть глаза. Теперь всё будет хорошо. Хоть на какое-то время… — А еще — ты, — не удержался он. — Ты тоже мне снился.

— В кошмаре?

— Да. Я тонул в трясине, а ты победил баро. Только боги здесь не при чём. Это твоя Сила, Тенмар. Не волнуйся, я никому не скажу.

— Скажешь — хуже будет не мне. — Роджер и с закрытыми глазами отчетливо видел совсем легкое пожатие плеч… бывшего врага.

Если «не тебе» — для тебя это еще хуже, Тенмар. Но Роджер Ревинтер действительно никому не расскажет. Никогда и ничего.

— Четверо дали клятву и должны ее сдержать. Пятый не давал, но связан ею. Один из Четверых проклят, и Пятый проклят вместе с ним во веки веков.

Внезапно вернувшийся озноб заставил клацнуть зубы.

— Что это было, Ревинтер?

— Я… не знаю… — Роджер, закашлявшись, умолк.

Тенмар терпеливо ждет. Какие тяжелые у него глаза! Пронзительные, как обоюдоострые клинки. Агатово-черные. Кто придумал, что сын Ральфа Тенмара не похож на отца? На подаренном Арно Ильдани гербе подполковника Анри Тенмара — сокол, а не дракон. Но можно ошибиться, лишь видя обоих в полете. Поодиночке. Ты — дракон, Анри Тенмар. И подобие своего грозного отца, хочешь ты того или нет, чересчур благородный враг.

— Я действительно не знаю… Я уже рассказывал, что сам в этих кошмарах ничего не понимаю.

— Может, и не понимаешь… — взгляд Тенмара мягче не стал.

Он — нарочно или просто не замечает, каково людям под таким прищуром? У него это было всегда или… недавно?

— … или тебе так кажется.

— Я… не знаю. Но могу догадаться. Проклят, наверное, я. Но я не давал никаких клятв. Никогда — даже на пьяную голову. Я даже жениться на Эйде… девице Таррент не клялся. Пятым, кто проклят вместе со мной, может быть моя дочь… — Вот и выговорилось. — Как в Священных Свитках: «грехи отцов падут на головы детей».

И жить после такого не хочется точно. Еще сильнее, чем прежде.

— Если верить старым легендам — совсем необязательно клясться вслух. — А Тенмар — совершенно серьезен. — Достаточно сделать что-то схожее с клятвой, и будешь считаться принесшим обет.

Взгляд жжет Пламенем Вечной Бездны и режет каленым железом. Хочется исчезнуть прямо сейчас — раствориться вместе со всеми мыслями и деяниями. Нужен ли ответ, что именно посчитали за клятву те, кто с завидным постоянством напоминают о себе?

— Тенмар, вы… ты знаешь, что можно сделать? Раз ты читал эти легенды? Как снять проклятие с моей дочери⁈

— Ты верующий? Сходи в любую часовню, найди священника. Чем беднее, тем лучше. Центральный Храм Солнца — не советую.

Рассказать? Или примет за окончательно свихнувшегося? Да нет, если еще не принял — то и потом вряд ли.

— Ты тоже считаешь… там что-то не то?

— Там очень не то, если тебе интересно мое мнение. Не знаю, кому в этом Храме поклоняются, но уж точно не Творцу. А теперь, когда с твоими снами мы разобрались, — где ты был, Ревинтер?

А вот сейчас — лучше не врать. Совсем. Хотя бы потому, что и так не собирался.

Роджер подробно выложил всё. Включая то, что на родине с него сняты обвинения.

— Интересная новость, — усмехнулся Тенмар. — Но я бы на твоем месте сначала уточнил информацию. У кого-нибудь незаинтересованного.

— А такие есть? Осведомленные и при этом — незаинтересованные?

— Дождись вестей от своего отца. Вряд ли Бертольд Ревинтер не найдет способ известить сына об освобождении. Если оно, конечно, правда.

Ты опять честен, старый враг. Которого так хочется видеть другом.

Чего тоже не случится никогда.

— Я согласился шпионить на Андроника. Чтобы узнать его планы. Он устроит меня учителем языков в семью своих врагов. Мне пока неизвестно, кто они, но я не хочу им ничего дурного.

— Ты постараешься скрыть от него всё, что действительно важно?

— Да. И я стану говорить это тебе.

Тенмар, не молчи!

— Почему?

Потому что Анри Тенмар может не верить Ревинтеру, а вот у последнего — выбора нет.

— Потому что ты — единственный, кто может что-то сделать. Если захочет, конечно. Я больше не хочу быть орудием в руках очередного интригана.

— Вот как, — темная бровь чуть изогнулась. Незнакомо. — А стать моим орудием ты, очевидно, не боишься?